TUTTI MATTI - ИЗ ИТАЛИИ ВСЕ С ПРИВЕТОМ
Продолжение.
Г Л А В А 2.
HEKOTOPЫE BEЩИ MHE HPABЯTCЯ…
В той же статье из журнала, который я нашла теперь засунутым за батарею в сортире, Стинг говорит: "В Италии мне нравятся: еда, цвета некоторых рассветов...и люди".
Вот с этим я совершенно согласна.
Еда здесь — это религия, культ, и находится, соответственно, на высшем уровне. Это святая святых и сверх всяких похвал.
Жратва в Италии — смысл и центр всяких важных общественных и семейных событий, интересов, ритуалов; способ общения и развлечения, короче — всё. Не зря ей посвящены многие печатные издания и телепередачи.
Уже с утра я слышу настойчивые вопросы о том, что мы будем есть в обед. Занятый чем — либо русский вряд ли сразу же после завтрака напряжённо думает об обеде.
Итальянец — да. А о чём же ещё?
Цвета "некоторых" закатов и рассветов, а также пейзажи, бесспорно прекрасны. Их оценили все наши художники и писатели, бесконца ошивавшиеся в Италии. Все, кто мог себе это позволить.
Да что там говорить! Даже из окна, у которого я сейчас устроилась, открывается романтический вид.
Окно кухни, что прямо под ним, выходит в маленький переулок, обычный средневековый дворик, ничего особенного; с балкона видна серая улица Риччиконти. Зато окно туалета на втором этаже!
Раньше я из него не выглядывала — а зря...
Ох! Ах!...Оно выходит на черепичные крыши, которые ярусами чередуются с мансардами, странными башенками, патио и балкончиками. Кто там живёт? Кто выходит по ночам подышать на все эти балкончики?...
А за крышами, вдалеке, горы. Гран Сассо на фоне синего неба.
И башня ратуши с часами.
Единственное, что меня смущает, это то, что кто — нибудь из соседей может видеть меня: кое в каких ракурасах это возможно...вон с той башни, например. Хотя, ну и что такого?
Сидит себе человек у окошка, задумался вот, любуется...
И что тут такого, если сидит он на унитазе?
Что же касается "людей", то сознательно или нет, наш англичанин поставил их на последнее, третье место...
Г Л A B A 3.
( Г O P A З Д O Б O Л E E Д Л И H H A Я )
H E K O T O P Ы E B E Щ И M E H Я Б E C Я T .
"Какие такие "вещи" тебя бесят?", спросите вы, нетерпеливые и желающие добраться прямиком до сути.
Вам перечислить сразу?...Излишнее любопытство, бесцеремонность, глупые вопросы, невежество, отсутствие всякой логики мышления.
Первое время, пока обитатели Атри и окрестностей ещё не привыкли ко мне, на меня глазели.
Нигде, даже на турецком рынке, где на первых порах появление русских женщин вызывало дикое павианье оживление среди продавцов и толпы, на нас так не глазели. На русских, имею в виду, вообще.
Только здесь глазеют как мужчины, так и женщины.
Мало кто может удержаться от неприличного желания обернуться тебе вслед и застыть в изучающей позе на долгое время, разинув рот.
От этого возникает неприятное ощущение где — то в затылке и между лопатками; хочется что — то одёрнуть или поправить, устранить "непорядок" сзади. Но его нет, этого непорядка.
Просто прохожий увидел зелёного инопланетянина.
В его голове, устроенной на манер картотеки, выдающей полное досье после введения зрительного образа, не произошло идентификации личности. То есть, при виде вас на вопрос: "Кто это?" он не смог себе дать никакого ответа.
Он вас не знает; и это выводит его из привычного равновесия, может, на целый день...
Обыватель должен знать непременно всех. И если не найдёт никого, кто поможет ему прояснить ситуацию, будьте спокойны — в следующий раз он обратиться за разъяснением к вам напрямую.
Ко мне обращались многие.
Вот почему, наверное, большой город вызывает у некоторых жителей провинции такое раздражение. Не шумом и суетой, как считают, а незнакомыми лицами. Невозможно всех запомнить и зарегистрировать...отсюда — дискомфорт.
Вот любопытство! А бесцеремонность — другая черта, которая тесно с ним связана, а также с невоспитанностью.
Если, скажем, порой мне и хотелось бы задать пару вопросов незнакомому, но страшно интересному мне человеку(редкость, просто гипотеза; какое мне дело до незнакомых людей?), то определённое понятие о приличиях запрещает мне приставать к чужому с вопросами.
Провинциальных итальянцев такие мелочи не смущают. Каждый, кому охота поболтать, запросто к вам подойдёт и, посмотрев в упор пристальным взглядом две — три минуты(у вас нарастает чувство известного беспокойства) вынесет свой приговор:
- А ты — не итальянка...Откуда ж ты, в таком случае?
Если вы ответите с неохотой и односложно, это "инспектора" не остановит. Он задаст вам ещё ряд вопросов, на которые у нас любопытный гражданин обязательно рано или поздно услышал бы ответ:
- А какое Вам, собственно, дело?
или
- А почему это Вас интересует?...
Здесь так отвечать не принято. Невежливо и некрасиво.
Мой муж не понимает совершенно искренне, почему такое внимание меня раздражает. Он рад отвечать на любые вопросы, как человек, сопровождающий экзотическую птицу или какую другую диковину, и рассказывающий об этом экспонате всем желающим.
Всегда в добродушной готовности.
Вопросы всегда одни и те же, поэтому я составила из них анкету. Можете их законспектировать, а ответы написать на табличке и повесить себе на шею, а то...как бы это выразиться...устанете всем отвечать.
Короче, в первые месяцы(или годы) пребывания в Италии вам пригодится. И неважно, что на некоторые из этих вопросов местному жителю совсем не нужно знать ответ, так как он слабо себе представляет, о чём идёт речь.
Позже, когда вас будет знать в округе каждая собака, и вы удовлетворите всеобщее любопытство — можете снять.
Одновременно заметите, что на вас уже и не глазеют.
Не пройдёт и трёх лет. Как в моём случае.
A H K E T A.
1. Ma, non sei italiana?
А ты не итальянка? То — то я слышу акцент!(Торжество в глазах: "Угадал!")
2. E da dove vieni ?
Так откуда ж ты?...
3. Dalla Russia! ! Ma da che città ?
Россия!! А откуда именно, из России?
Тут мы прервёмся, чтобы пояснить: это вас спрашивают "просто так, чтоб спросить". Самый "продвинутый" из провинциальных итальянцев знает два города в России — Москву и Санкт — Петербург. И Киев. Неважно, что он на Украине.
И не думайте, что они узнали об этих городах из учебника. Они или были знакомы с русскими проститутками(и к вам подошли тоже не без задней мысли), либо возили в оптовые магазины русских "челноков". Обычно они знают по — русски пару фраз, типа. "до звиданья" и "добри вечер", которые произносят со странной слащавой ухмылкой, как будто это некий код — пароль.
Обе категории мне неприятны.
Ростов — на — Дону никому не известен, поэтому я говорю, что я — "с юга России".
Можно подумать, ему — ей не всё равно, север там или юг. Они вообще не знают, где расположена Россия — матушка. Моя свекровь, например, считает, что "где — то там, возле Германии". И она ещё недалека от истины.
Другие думают, что Россия — на Украине, или наоборот.
Меня донимают:
4. Dalla Russia — Russia ? O dalla Russia – Ucraina? ( Estonia )?
Так ты из России — России или из России — Украины(Эстонии)?
На это можно было бы ответить их возгласом: "Э — ээ?..", который выражает растерянность и недоумение.
И ещё один классический вопрос. Звучит почти всегда утвердительно:
5. Fa freddo in Russia ?
Холодно в России?
И сочувственно щурят глаза.
...Конечно! Повсеместно минус пятьдесят. Одна сплошная Сибирь.
Если вы расположены к разговору и расскажете о том, что Россия — она большая, и там есть разные климатические пояса, и вообще она "покрывает Европу, как бык покрывает овцу"(в смысле размеров), то готовьтесь ещё к серии вопросов, которая открывается обычным:
- E come mai sei qui?
"И как же это ты здесь оказалась? По какой такой причине?”
Тут вы должны рассказать всю свою подноготную: про детей, браки, развод, неудачную жизнь, голодное прозябание( а как же иначе? в России!) и, наконец, про знакомство с замечательным итальянским гражданином, который вас от всего этого кошмара спас.
Вот та история, которую хочет слышать и в которую верит итальянец.
Слушатель умиляется и говорит наставительно:
- У итальянцев доброе сердце...
То есть, женятся они по доброте душевной исключительно, или из жалости.
Именно это хотят услышать от вас. Другой, обратный сюжет, о том, как приезжает из России добрая фея и спасает из трудной ситуации; старается, по крайней мере, спасти недалёкого, бедного, увязшего в долгах итальянца — недостоверен.
И непонятен. И не нравится никому.
Тебя просто не станут слушать и посоветуют ещё раз "быть хоршей теперь", раз уж счастье такое выпало, и не выводить из терпения "доброго итальянца".
И самое убийственное — невежество.
Я не говорю, что русским, китайцам или кому бы то ни было ещё оно не свойственно. Конечно,да!
Но есть такие маленькие отличия, всё дело в этих маленьких отличиях. У итальянцев это невежество какое — то полное, дремучее, беспросветное и такое распространённое, что вызывает ужас.
- А ты была в российской глубинке? — спросят меня.
Была. Не так долго, как в итальянской, но была. И хочу сказать: таких вопросов, какие вам могут задать нормальные с виду итальянцы ещё не маразматического возраста, у нас не зададут и малые дети.
Например, президент коммерческой ассоциации города Пинето, молодой человек лет тридцати пяти, спрашивает:
- А в России базары есть? Да? И магазины есть?...
- Нет, — говорю я ему, — нет в России базаров. И магазинов нет. Одна пустыня. Выйдешь так в поле: "Ауу — уу!!...Где магазин?" Ёлки — палки.
Нет, вы только подумайте. Есть ли в мире такая страна, была ли в истории такая цивилизация, где не было бы базаров?
А магазины? Наверное, и на Северном полюсе, и в джунглях Амазонки, если постараться, можно найти магазин; я уверена. Коммерция проникла повсюду.
И странно было бы слышать это от какого — нибудь крестьянина, но от коммерсанта...тем более, в регионе, который предыдущие пять — шесть лет процветал, в основном, за счёт продажи товаров русским. До тех пор, пока кризис нас не подкосил.
Да и на них он тоже сказался. Сколько оптовых магазинов и фабрик понесло убытки! Сколько товаров, изготовленных специально для русского рынка, осталось невостребованными!
...Он верит. Открывает рот. Нет магазинов в России. Удивительная страна!
Интересовались некоторые и наличием в России улиц(!) и машин(!), и на мой встречный вопрос: "А ты сам как думаешь?" отвечали почти возмущённо: "Ну, а я почём знаю!"
Но это опущу, чтоб уж не переборщить...
Другой коммерсант, старичок, спросил у Марчелло, кто я и откуда; этот, правда, деликатно подождал, пока я удалюсь по своим делам. И рассказал:
- А, Россия! Был я в России, году в восемьдесят втором — восемьдесят третьем. Там был голод...Один из наших обедал в Москве в ресторане и нашёл в котлете кусок ногтя!...Порко Джуда!* Там ели человеческое мясо!
Лица присутствовавших искажает гримаса ужаса и отвращения. Все безоговорочно верят.
Марчелло рассказывает мне всё это за обедом и выражает уверенность в том, что мне за время жизни в России доводилось не раз есть человеческое мясо, а уж собачье — на каждом шагу.
Перевернулся бы, услышав это в гробу, мой дедушка, бывший управляющий областной конторы "Гастроном"...Может, только благодаря ему наша семья ни разу не отведала собачатины?
Я подавляю приступ раздражения и объясняю ему, как маленькому ребёнку, что присутствие ногтя в мясе ещё не доказывает того, что мясо — человеческое. Ноготь мог быть чьим угодно — повара или официанта. И что приготовление блюд из человечины в московском ресторане, в принципе, было бы возможно,
если бы кто — то из поваров оказался маньяком и каннибалом; но если бы в
- — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — -
* Porco Giuda — распространённое ругательство(прим. авт.)
котлете был найден палец, а не ноготь, то уж наверняка приехала бы милиция, или хотя бы СЭС, и поинтересовались бы, как этот палец попал в котлету к иностранцу.
Тем более, в те времена, когда для иностранцев было спецобслуживание и вообще — всё лучшее.
Верить таким россказням могут только дети или взрослые, остановившиеся где — то между начальной и средней школой.
Марчелло кивает головой, но видно, что убеждён не вполне. Рассказ базарного старичка был более впечатляющим.
Тогда рассказываю ему, в каком ещё случае можно покушать человечины в России. Скажем, при побеге опасных волков — рецидивистов из отдалённых зон. Зная, что без запасов еды им не продержаться в тайге, где на сотни километров вокруг нет человеческого жилья, они ведут с собой товарища — "поросёнка", беднягу, который в экстремальных условиях послужит им кусочком свежего мяса.
- Нет, вы — не цивилизованный народ, — заключает Марчелло, лёжа на диване. — Почему у вас такие тюрьмы?
Такие вот достались в наследство от "развитого социализма". К тому же, думаю про себя, если тюрьмы будут слишком хорошими, как в Италии — с хорошим питанием, спортзалом вместо принудительных работ и телевизором в каждой камере — в тюрьму захотят многие, даже честные граждане, и тогда в России наступит хаос. Преступность станет неконтролируемой и всеобщей.
А теперь народ пока ещё боится тюрьмы, следственного изолятора, даже армии и ЛТП — всё та же зона, ад, попав в который однажды, уже не выйдешь тем же человеком. Там уж точно потеряешь физическое и психическое здоровье.
(Сплюну — ка три раза через левое плечо! Что это я всё про тюрьму?...)
Я злорадно описываю Марчелло, что сталось бы с ним, окажись он, пухленький и изнеженный, в камере с человеко — волками...
Конечно, я бы не хотела, чтобы с ним случилось что — нибудь ужасное; он бы этого не пережил, особенно плохое питание, но мне нравится его пугать. Это — месть за "человеческое мясо" и глупую доверчивость.
Ну, ладно там, не знают они истории и географии. Может, в школе у них плохо обучают — и это, кстати, чистая правда — но смотрят зато каждый день телевизор! Некоторые, как отец Марчелло, Дарио, по пять раз в день один и тот же выпуск новостей.
И что они таким образом узнают о мире? Какую информацию получают?
Случилось так, что свекровь моя, Аннализа, сломала плечо. Упала у себя дома, на том самом месте, где однажды упала и я, неся к столу кастрюлю макарон, и добрая их треть вывалилась на пол, будь оно всё неладно. Что приписали, конечно, моей неуклюжести.
А всё потому, что какой — то олух, когда строил дом, наделал ступенек там, где не надо. Чтобы выйти из кухни, нужно спуститься и вновь подняться по лестнице — вот все и падают. А вниз от этого "лестничного капкана" ведут другие ступени — на первый этаж. Не приведи бог скатиться по ним; получится так, как бывает в фильмах, когда, кувыркнувшись, субъект застывает внизу с вывернутой шеей и неестественно загнутыми конечностями, и больше, понятно, уже не движется. Макарон к столу не несёт.
К счастью, до этого не дошло, но закрытый перелом со смещением отломков пришлось укрепить спицей, а мне два дня и две ночи провести с ней в палате женской ортопедии — потом я сдала дежурство Марчелло.
На койке справа от Аннализы, которую в отделении сразу начали называть "синьора грасса"("жирная синьора"), лежала старушка. Какие — то проблемы с позвоночником.
Вот кто меня развлекал. У неё было самобытное чувство юмора.
В вышитой орнаментом ночной сорочке, с лицом, покрытым кирпичным загаром, она говорила на таком дремучем местном атрианском диалекте, полном звуков "ыы" и мало похожем на "общеитальянский" язык, что разобраться с ней мог бы только профессор Хиггинс.
Я не понимала половины её речей; мне переводил Марчелло, уроженец здешних мест.
- Ыы — дый! — восклицала она, когда хотела сказать "О, дио!"("Господи!"), и по специально приставленным ступенькам лезла в свою кровать.
Всех перечисленных мною "любимых качеств" ей хватало с лихвой, старуха была — образцовый экземпляр. Увидев меня, она принялась расспрашивать; не меня, естественно, я ведь только курьёзный объект, а свекровь и Марчелло, обо мне.
Понятно, в моём присутствии, но говоря неизменно в третьем лице.
- А откуда она? А по — нашему говорит?...Ы — дый...("Надо же!" — в данном случае).
- Вам нравится? Хорошая? — кивая в мою сторону, спрашивает Марчелло. Забавляется беседой. — Я правильно сделал?
- Э!... — утвердительно крякает бабка. — Я вот ещё одну такую(иностранку, то есть) тут видела, только...чёрную такую; кто его знает, откуда? не знаю я, что за страна...но — чёрная...
- А откуда вы их берёте? — указывает на меня, — женщин — то этих?...В комуне выдают, что ли?...
Вот оно как. Пишешь, значит, в комуну(в мэрию, в администрацию, по — нашему) запрос, и распределяют там "этих" — чёрных, белых, ну, таких, как я. Иностранок, неитальянок. Всем желающим.
Хорошенькое дело. Нас не считают за людей.
- А она из какой страны? Соединённые Штаты? — спрашивает бабка.(Забыла уже).
- Да нет, из России, — говорит терпеливый Марчелло.
- А!!...(радость узнавания) — Саддам Хуссейн!... — восклицает она.
...Здравствуйте. Вот и приехали.
……………………………………………………
- Я вот смотрю, — продолжает она меня изучать, — неплохо они там живут(мы, то есть, русские — судя по моему внешнему виду) — одетые ходят...А то я вот по телевизору видела: какая страна, не знаю...только вот голые все. Голые ходят... А у них одетые ходят? — обращается тут к Марчелло, кивая головой на меня.
- Да, да, — заверяет Марчелло, который со своим знанием дела мог бы уже вести в Италии "Клуб кинопутешествий", — у них — да; там холодно, у них.
Потому — то уж голым никак нельзя, а то б мы быстро все заголились, думаю я.
- Ага, — понимает бабка, — ну, значит, другая страна; может — Кувэй...Кувэй, Кувэй!...Чёрные там все были.
- Африка, наверное, синьора? — подсказывает Марчелло, и видно, что беседа ему страшно нравится.
- Буу? Нэ садж(" не знаю"), — пожимает плечами она.
В это время я веду свекровь в туалет, с рукой в гипсе, со всклокоченной головой, маленькую, толстую и без трусов. Она точно напоминает шествующего по джунглям аборигена. Такого толстого беложопого пигмея.
Там помогаю ей усесться на круг и терпеливо жду, полуприкрыв дверь, пока она закончит свои дела. Держу наготове рулон бумаги.
- Олга!...О фатто, — наконец, объявляет она о том, что дело сделано, и я подаю ей рулон.
Потом помогаю ей встать с унитаза, что нелегко, так как весит она порядочно, и промыв за ней, веду назад. Там предстоит та ещё работа: уложить её обратно в постель. Она лишь садится на край и заваливается на спину, как обычно, криво, поперёк кровати, а не вдоль; и нужно поднять ей ноги и всё это массивное тулово и тяжёлый зад развернуть; да так, чтоб не стукнуть её головой о железные поручни — перегородки.
Конечно, вдвоём с её сыном мы это проделываем, но в одиночку — это адский труд.
Ночью, когда остаюсь с ней одна(медсестру по таким пустякам лучше не будить; она ясно дала это понять), наступает кошмар.
Она писает каждые полчаса и каждые пятнадцать минут меня будит.
- Олга! Дэво фарэ пи — пи, — говорит мне писклявым голосом.
Если вы смотрели "Брак по — итальянски" и помните мать главного героя, Марчелло Масторяни, которой тоже требуется судно — то это тот же самый голос! Я встаю, как сомнамбула; из — за этих бессоных ночей я и бросила работу на "скорой" — так там хоть что — то платили!...и иду к ней.
Сейчас я должна одной рукой поднять её зад, который весит полтонны, а второй — подсунуть туда это судно. Потом подождать, пока зажурчит моча и вынести в ванную, вылить вонючее содержимое, от запаха которого меня тошнит.
Подключённая капельница убеждает меня, что так будет продолжаться всю ночь.
И я не ошибаюсь.
Мария, другая невестка, ночует в больнице всего один раз и наотрез отказывается. Утром она говорит свёкру, что нужно нанять сиделку.
И она права. Мария не в силах, как я, поднимать и опускать попу Аннализы — там нужен домкрат, а также помогать ей садиться и ложиться в постели, как она любит делать в свободное от мочеиспусканий время по ночам.
Мне это удаётся, может, благодаря занятиям в спортзале; а кто, как не они, свёкры, советовали мне "бросить, наконец" этот спортзал и экономить деньги?
На здоровье своём экономить!
А вот теперь действительно боюсь, что от напряжения у меня самой может ущемиться межпозвоночный диск, как у синьоры на соседней кровати.
Соседка — старуха, надо отдать ей должное, заметила моей свекрови:
- Видишь, какая она молодец! — это обо мне, — Всё тебе это судно подкладывает и подклдывает...итальянская невестка давно бы тебя этим судном стукнула по башке!
Дарио не хочет тратить деньги на сиделку. Он сам ночует в палате, и потом две ночи Марчелло. В их присутствии, как ни странно, она писает гораздо реже: два — три раза за ночь, а не пятнадцать — двадцать, как при мне и Марии...Чем это объяснить?
Брат Рино, старший сын Аннализы, вообще умыл руки. Он постоял над постелью больной со скорбной миной и сказал, что она "не должна была падать", а в выходные он занят: фотографирует на свадьбе. Естественно, и Мария по той же причине приехать не сможет...
Так от "невежества и любопытства" я перешла к больнице и семье Коцци.
Ну, так оставим это пока.
Оставим старух отдыхать в палате и заглянем на базар, где мы с Марчелло продаём бельё.
Добавить комментарий
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные и авторизованные пользователи.