Русская в Абруццо - лосось среди мерлуццо

ГЛABA 15.

                                                                     BCE ПPOTИB BCEX.

"- Что я, в субботу утром пойду покупать туалетную бумагу?!

Я не пойду! Что подумают люди?..."

                                                                                               (Марчелло К.)

"-Ёршик в туалете сломался!...

- А что ж у него отвалилось- ручка?

-Нет, голова!"

-"Марчелло! Ты что, взял на двадцать евро пива?!

- Я взял ещё два напитка ...для очистки совести".

(Семейные расклады, бытовуха).

В тот период скученности в квартире многие члены семьи проявляли недовольство.

Марчелло начинал внезапно подметать полы, ворча себе под нос, что их никто не подметает, и делал это в самые неподходящие моменты- например, когда бабушка Лена ела борщ за столом. Он описывал вокруг неё своей щёткой круги, не замечая её возмущения:

- Да что ж это он делает, ты посмотри!...- говорила мне она, подтягивая ноги и тараща глаза.- Он же пыль вон какую поднял!...Да ну его, в самом деле!

И уходила, расстроенная, в спальню с тарелкой борща.

Катя временами злобно смотрела на деда, застывшего у голубого экрана с открытым ртом.

- Посмотри, посмотри,- шипела она мне по-русски, — как он открыл рот! И трубки у него из носа торчат...Какой противный, неэстетичный!

Лично меня раздражали все: Марчелло, Катя и мама- все, кроме собаки.

В том, что Марчелло после шестнадцати лет знакомства и десяти лет брака раздражает- нет ничего удивительного.

По-моему, он преждевременно вступил в период андропаузы.

Я сверилась с книжкой одного французского эндокринолога*- и пожалуйста, все симптомы налицо: раздражительность, желание цепляться к мелочам, повышенная утомляемость, появление седых волос не только на голове, но и на груди, увеличение живота, истончение рук и ног("лягушачий симптом", как говорит моя мама), и первые признаки гинекомастии**.Он не хочет носить фирменные трусы Cavalli и Bikkembergs, которые ему дарились по случаю- видите ли, резинка давит ему живот- а предпочитает трусы классического фасона, для пенсионеров, и всё время одной и той же расцветки.

То есть, за эти шестнадцать лет изменился почти до неузнаваемости внешне и внутренне, в то время как я осталась всё той же весёлой и беззаботной девушкой с лёгким характером и повышенными требованиями.

Войдя в андропаузу, они неизбежно становятся мелочными и придирчивыми- в основном, к женщинам. Кажется, что женщины для них теряют всякий смысл, разве что- видят в них практическую пользу (я, например, досматриваю деда).

С мужчинами, напротив, Марчелло очень любезен.

После целого дня, проведённого, пока его нет, в спокойных занятиях и попытках укрепить внутреннюю гармонию и равновесие, повысить мою духовность, приходит вечером он, голодный и несвежий, всё в той же униформе "Бартолини" кричаще- красного цвета, и за пять минут успевает всюду влезть, во всё вмешаться, нарушить мой внутренний баланс...

-Ольга!...Вы не помыли хорошо тарелки...Макароны надо накрывать крышкой- летает собачья шерсть, пыли полно...У собаки мало воды...О чём ты думаешь- о деньгах?

---------------------------------------------------

 *CLAUDE CHAUCHARD “N'ATTENDEZ PAS DE DEVENIR VIEUX AVOIR ENVIE DE RESTER JEUNE”

** УBEЛИЧEHИE MOЛOЧHЫX ЖEЛEЗ

-Задёргивайте занавески! Сколько раз вас просил...Значит, вы ещё не поняли, что за люди живут там, напротив...Это люди, которые никогда не выходят из дома. Что, ты думаешь, они делают? Прячутся за жалюзями, за занавесками и смотрят на вас! А ты им цирк показываешь, кино!...

Задёргивает занавески. И продолжает:

- В этом доме ни хрена не видно! Где видно хорошо- так только в сортире, porco Giuda! Везде этот свет "под старину"; кажется- фильм про Джека Потрошителя!

(Заметьте: я ещё не сказала ни слова, а только насупилась и подбоченилась...)

- И что это за запах, а? Не слышишь?(Нюхает воздух). Тебе не кажется, что пахнет дерьмом?...В ванной кто-то опять оставил, porco Giuda, свет.

Открывает холодильник, нюхает там.

-Это молоко что- испортилось?...Пей!

И так- без остановки, пока не поест.

Потом сядет вот так же, как был, в униформе "Бартолини", на диван, смотреть телевизор. Во время новостей говорить, отвлекать, вставлять комментарии- нежелательно.

Через пятнадцать минут он уже спит. Считай, что мы "пообщались".

Вот во что превратились будни когда-то молодой и очень энергичной пары.

Катя и Марчелло вообще-то- друзья, но иногда, когда он сильно её разозлит, она признаётся мне честно:

- Когда твой муж спит, мне хочется перерезать ему горло.

- Закончишь дни в психбольнице для преступников,- отвечаю я.

- А мне начихать! Ради удовольствия перерезать ему горло...

Экая кровожадность!

Через час, пока Марчелло готовит, Катя угрюмо выходит на запах из своей комнаты:

- Что будем жрать?

-То, что сейчас готовит мой муж, которому ты хочешь перерезать горло.

-А!...

-Если перережешь всем горло, тебе совсем будет нечего "жрать"...

Когда я недовольна Катей, она с сарказмом мне говорит:

-А ты не хочешь завести себе других детей? Может, у вас выйдет что нибудь получше меня! Какой-нибудь(глумится)...даунок!

-Предложи это твоему папе. Может, он хочет завести себе других детей- "даунков"?

- Мой папа, наверное, уже импотент, — отвечает она.(Видно, что уважает обоих родителей).- Другие вон в пятьдесят лет- кaк Дерипаска- имеют уже миллиарды; а мой папа уже импотент, но всё ещё- нищий.

И так, безжалостно разделавшись со всей семьёй, садится за стол.

Моя мама ласково внушает внучке:

-Катюша, нельзя быть такой злой...Ты, когда на тебя находит раздражительность, озлобление- быстренько одевайся; выйди на улицу, спустись с горы туда, где пасутся овцы, в сторону заброшенного дома...и, когда вернёшься назад, посмотришь, какое в твоей нервной системе наступит равновесие; на тебя такое умиротворение снизойдёт...

Как видно, бабушкина приблажность и совет пойти разрядиться к овцам "Катюшу" не успокаивают, даже наоборот.

-Когда уже все вы... куда-нибудь уедете!- говорит с тихой ненавистью Катя, стискивая нож и вилку в руках.

Конечно. Четверо несчастливых взрослых в одной квартире- слишком много для одного счастливого подростка.Или наоборот- подростки сейчас пошли какие-то несчастливые, несчастнее нас, взрослых?...

- Не переживай, -старается утешить меня Марчелло.- Это не она говорит. Это в ней говорит демонио.

Как- "демонио"?! Хорошенькое утешение!

Что это значит- "демон в ней говорит"? Или у неё раздвоение личности, или нам действительно нужно вызывать экзорциста?...

Но кто всегда во всём виноват и раздражает абсолютно всех- так это я.

                                                                        ГЛABA 16.

                               B БOЛЬHИЦAX AБPУЦЦO.    MEHЯ ЗAПИCAЛИ B “ПЛEБEИ”.

-Доктор, я буду жить?

-А шо, без этого- никак?...

        (еврейская шутка) “            

Как-то, сидя со мной на диване и глядя спокойно и ясно, Дарио сказал:

- Знаешь, Ольга?...Я потерял интерес к жизни.

- Как же так?- удивилась я.

-А так, -отвечал он устало.- Ничто меня больше не интересует. Ну- ем, пью, смотрю телевизор- и всё...И выйти никуда не могу.

И грустно пожал плечами.

- Да что Вы! Нельзя так говорить, — расстроилась я. Может, ему плохо у нас? Держим его взаперти, как Рино с Марией? Мало гуляет?- В жизни много хорошего; и поехать мы можем, куда захотите- гулять к морю, или в Челлино- отвезу Вас в бар, повидать друзей, поиграть с ними в карты?...В любое время!

Но он отвечал, что ни к друзьям в Челлино, ни в другие места его как-то не тянет. В последний раз, проезжая мимо своего дома, он даже не хотел туда заходить; попросил лишь остановиться на минуту у края дороги, над обрывом, и посмотреть из окна- как там его земля.

Смотрел, вытянув шею, на запущенный участок, заросший джунглями бурьяна, и качал головой.

-Поехали, — сказал, наконец, вздохнув.- Не хочется даже смотреть!...

Потом уж сам не ездил за пенсией- написал доверенность мне.

В июне Дарио положили в больницу и прооперировали по поводу опухоли мочевого пузыря, но не обследовали как должно, и поэтому другую опухоль- в кишечнике- не заметили. Уже в урологии он перестал вставать на ноги; говорил, что сидеть и ходить ему больно. Но здесь- не как когда-то в советских больницах; здесь вас не обследуют с ног до головы без крайней необходимости...нашли что-то одно- и ладно.

Поэтому Дарио выводили насильно и выгуливали в коридоре, говоря, что "так нельзя" и что он "разленился".

Когда я забирала его- опять в одиночку- спросила, не поможет ли кто вывезти его из отделения на улицу; лифты и лестницы были для нас теперь существенным препятствием. Здоровый санитар из урологии объяснил мне, как это делается, и указал маршрут:

- А Вы его — в лифт, и спускайтесь вниз!...А там- вывезите на улицу и- сажайте в машину!

-Вот спасибо за разъяснение!- ответила я злобно, со всем сарказмом, на который была способна.

Наблюдая мои умелые манёвры с креслом- каталкой и Дарио, обмякшим в ней безучастно, знакомые Марчелло обратились ко мне с одобрением у входа в больницу:

- Послушай, Ольга...Все русские такие же здоровячки, как ты?

Я, которая всегда считала себя скорее высокой и спортивной, чем массивной и громоздкой, спросила с неудовольствием:

- А что, разве я- "здоровячка"?

-Ммм, — отвечала синьора.- У нас тоже возникли проблемы с отцом. Я как раз хотела заказать ему в агентстве сиделку- русскую или же украинку...потому что должна быть физически очень крепкой; быть в состоянии поднять его с постели, посадить его в кресло-каталку, или на унитаз, или в машину, и опять же, водворить его на место. Понятно?

Понятно. Видно, мои героические подвиги с Дарио и моя сверхъестественная сила произвели на них впечатление.